|
ИТАЛЬЯНЦЫ В РОССИИ
ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ЛИЦА
Нотариус Андреа Йемма, итальянский юрист в России
С этого номера мы открываем новую рубрику. В ее рамках мы будем знакомить читателей со знаковыми фигурами из числа итальянцев, проживающих в России, которые своим трудом внесли значительный вклад в итальянско-российское сотрудничество. Первым в этом ряду станет итальянский нотариус Андреа Йемма — замечательный пример нашего соотечественника, посвятившего многие годы жизни итальянско-российскому сотрудничеству. Причем делал он это в немаловажной области — нотариально-юридической. Как итальянцы, мы можем сказать с искренней гордостью, что именно ему следует поставить в заслугу значительную часть серьезных положительных сдвигов в российской юридической системе. Когда новой постсоветской России пришлось принимать новые стратегические решения и, в частности, выбирать пригодную форму нотариата, часть руководства страны, от недостатка информации, склонялась к англосаксонской форме, поскольку в те годы всё англосаксонское казалось заведомо лучшим. И как раз благодаря Андреа Йемме, его взвешенной аргументации, в Кремле более глубоко подошли к готовящимся решениям и, в конечном счете, избрали латинскую форму нотариата. В результате, через некоторое время Российская Федерация стала полноправным членом Международного союза латинского права. Перед нами — истинный пример любви и преданности России, заботы об ее интересах, сочетающейся с безоговорочной верностью Италии, что делает его достойным членом нашего сообщества.
Нотариус Йемма — активный член Всемирного комитета итальянцев заграницей (CTIM). В течение долгого времени он вел в своей квартире на Старом Арбате нотариальные дела, специализируясь по европейскому праву. История его жизни настолько увлекательна, что мы не можем отказать себе в удовольствии изложить ее. Любовь Андреа Йемма к России парадоксальным образом зародилась в довольно нетипичных обстоятельствах: он появился здесь во время II Мировой войны, в качестве офицера итальянской армии. После ранения, полученного при обороне позиций части, его выходили жители деревни в районе Россоши на Дону. Затем его взяли в плен, как и сотни наших солдат. В плену он предпочел находиться рядом со своими солдатами (как офицера, его должны были перевести в один из «перевоспитательных» лагерей). В тех же лагерях, куда он попал вместе с солдатами, на юге России и в Средней Азии, чтобы скрасить им ожидание возможного возвращения домой, Андреа организовал театральный кружок, уча их ценить Чехова, Шекспира, Куприна.
Любовь к России он сохранил и после возвращения на родину, в конце 1946 г. Несмотря на то, что Андреа целиком отдался работе по восстановлению Италии, он не забыл Россию, к народу которой он привязался всей душой.
Андреа окончил пизанский университет «Скуола нормале» еще до войны, а затем получил второе высшее образование в Турине, по специальности «политэкономия». Он работал нотариусом и преподавал предпринимательство и налоговую систему. В течение многих лет он служил также консультантом министра финансов. Стал членом Национального совета итальянских нотариусов, Совета нотариусов г. Рима и был заместителем председателя Союза лиц свободной профессии Италии. Был одним из основателей Клуба Лайонс города Биелла, а затем стал активистом новообразованного римского клуба Париоли, уже тогда показав свою заинтересованность в работе на благо общества.
После многолетнего авторитарного правления, после лишений и страданий, которые перенесли наши солдаты в ходе русской кампании, после скудости, царившей в годы восстановления страны, в разгар экономического бума Андреа Йемма обнаружил, что «болен» Россией: он заразился той же болезнью, что и большинство из нас. Однако он, в отличие от нас, помнил Россию совсем не такой, какой она стала сегодня. Он видел перед собой страну, разоренную не только войной, но и сталинскими чистками, доведенную до голода истреблением крестьянства под знаменем борьбы с «кулаками». Йемма прекрасно понимал всё это, но он не на шутку полюбил русский народ, его огромную человечность и гостеприимство. Подумать только: он принадлежал к иностранной армии, а его с любовью поддержали и вылечили те самые люди, чью землю эта армия оккупировала. Это оставило глубокий след в сердце Андреа. Оказавшись в России, он не знал ее языка, но уезжал он, уже изучив его основы во время нелегкой жизни в лагерях, где ему довелось «проживать». И еще ему захотелось глубоко познакомиться с русской литературой, и он начал это знакомство с великих драматических произведений.
Потому-то в Италии Андреа и погрузился вновь в учебу, занимаясь в часы, свободные от нотариальных обязанностей и общественной работы. Так, в самый разгар холодной войны, он стал изучать русский язык в Ка’ Фоскари, престижном венецианском университете. Тогда же Йемма переводит на итальянский те самые русские пьесы, которые он ставил вместе со своими солдатами в лагере. В последующие годы, уже в качестве публициста, он написал большое количество эссе, рассказов и статей, и многие из них — на русскую тему. Те, кто помнят те годы, могут легко представить себе, что означало иметь дело с Россией и ее культурой в эпоху холодной войны: многим казалось размытой граница между любовью к России и активной работой в рядах поклонников советской системы. Однако Андреа Йемма, с терпением мудреца и с упорством сильного сумел победить подозрения большого числа людей, которые недоумевали о причинах этого странного интереса к стране, которая в ту пору была для большинства итальянцев заклятым врагом. Соратники Тольятти видели в нем чужака, подозревая в этом его «неуправляемом» интересе провокационные цели, а те, кому всё русское представлялось по природе кощунственным и враждебным, считали его чудаком.
Некоторые усматривали в его интересе к России последствия возможного «стокгольмского синдрома», при котором жертва проникается симпатией к своим мучителям, и после освобождения с ностальгией вспоминает о вынесенных пытках.
Но нет: Андреа Йемма, проведший в Пьемонте, а затем в Риме годы юности и зрелости, безусловно, — человек Сицилии, неподдельный мессинец. Он прекрасно умел проводить границу между бесчеловечными свойствами большевистской системы, совершенно неприсущими русскому человеку, и замечательными чертами этого упорного, мужественного народа, умеющего сопротивляться страданиям и реагировать на злоупотребления и, вместе с тем, способного на высокие порывы, на искреннее и бескорыстное гостеприимство.
И вот, с приходом горбачевских перестройки и гласности Андреа Йемма решил вновь приехать в тогдашний Советский Союз, на сей раз туристом в гостинице, а не пленным в бараке. И тут же, со свойственной ему от рождения решительностью, он принялся бомбардировать чиновников тогдашнего министерства юстиции предложениями о взаимном знакомстве и сотрудничестве в области нотариата. И здесь стороны поменялись местами: в нем увидели в первую очередь чужака, который пытается пролезть в советскую юридическую систему, неизвестно с какими скрытыми целями. Впрочем, через какое-то время, благодаря его учтивой настойчивости (невероятному упорству, замаскированному улыбкой, сметающей любое возможное сопротивление, — даже если оно исходит от самого неуступчивого собеседника), он победил в своем сражении, проведя месяцы в предбанниках министерских кабинетов. В сентябре 1989 г. ему удалось организовать первый, исторический Симпозиум итальянских и советских нотариусов. С тех пор он известен российским нотариусам как «Андрюша». Впоследствии он устраивал другие встречи и мероприятия, но до распада СССР это были, главным образом, о светских событиях, как будто не оказывавших никакого влияния на монолитную, но уже задыхающуюся советскую систему. Однако исподволь влияние происходило: его пример воздействовал на сознание собеседников, всё более убеждая их в его порядочности.
Таким образом, когда в 1991 г. распался Советский Союз, новый министр юстиции Российской Федерации Федоров без малейших колебаний назначил г-на Йемма Внешним консультантом министерства по вопросам нотариата. Эта должность обозначена на удостоверении за номером 5, которым Андреа гордится, так же как и удостоверением CTIM. И, разумеется, он сумел завоевать большое доверие русских друзей, уже забывших о предрассудках по отношению к нему: никто больше не видел в нем потенциального врага. Их теперь стали видеть в тех паразитах, которые спекулировали на потребностях СССР в области внешней торговли, чтобы нажиться за счет своего народа. Андреа Йемма никогда не претендовал на бешеные доходы или громкие титулы: он всегда ценил и ценит всё, что напоминает ему о его усилиях, о плодах, которые принесли его труды, об успехах, которыми должны бы гордиться все итальянцы.
Всякий раз за собственный счет, не имея возможности рассчитывать на политическую подпитку (которая всегда в ходу у многих), поскольку он никогда не пристраивался к ту или иной политической линии, считая себя просто итальянцем, Андреа организовывал, одну за другой, конференции для нотариусов и деловые встречи с новым руководством Российской Федерации. В ходе этих конференций и встреч он убеждал своих собеседников отказаться от сумасбродной идеи введения нотариата англосаксонского типа; тогда всё англосаксонское казалось, как Макдональдс, синонимом «западности».
Но он сумел внушить новым руководителям страны, с их восприимчивым умом, что только введение нотариата латинского типа может удовлетворить справедливые потребности гражданского общества и экономики на этапе постепенного перехода к правилам свободного рынка. Андреа активно участвовал в разработке текста первого проекта соответствующего Закона. В 1992 г. он находился рядом с министром Федоровым, в зале Верховного Совета, чтобы помогать ему при обсуждении нового законопроекта о свободном Нотариате. На церемонию открытия Российской нотариальной палаты, в 1993 г., по его настоянию, был приглашен единственный иностранный посол — тогдашний посол Италии Федерико Де Роберто. Так Андреа Йемма подчеркнул особую роль Италии в этом шаге, столь важном для новой России.
На лаврах он, впрочем, почивать не собирался, решив посетить место своего заключения, где он служил, и где был пленен. С радостью он повстречался с некоторыми из тех, с кем познакомился в ту пору. Его записи и воспоминания были опубликованы в «Литературной газете» и в других известных российских периодических изданиях. Его лагерные мемуары цитируются в книге Евгения Писарева «Рада, Потьма, Тьма Гулага…», вышедшей в 1999 г.
Он сам перевел на итальянский и на русский различные документы, которые, как он полагал, имеют большое значение для правильного развития нотариата в России и для правильного понимания российской ситуации в Западной Европе и в Италии. Сегодня Андреа Йемма занимается составлением первого итальянско-русского словаря нотариальных терминов и собирается издать на итальянском свод российских нотариальных законов и указов, начиная с учреждения Императорского российского нотариата в 1866 г.
И, наконец, в Берлине на долгожданной церемонии официального вступления Российской Федерации в Международный союз Латинского права именно Андреа Йемма сопровождал Председателя нотариусов, который нес российский флаг, чтобы установить его рядом с флагами государств, уже входящих в Союз. Это был момент, когда Италия и все итальянцы могли испытывать законную гордость, но он прошел тогда совсем незамеченным, поскольку Андреа Йемма не принадлежит к числу «придворных нотариусов». Поэтому никто и не подумал должным образом осветить это событие, которое вполне заслуживало того, чтобы о нем получше узнали все итальянцы, да и русские, которые, впрочем, и без того гордятся тем, что у них есть большой итальянский друг, «Андрей».
Это долг отдает сегодня с большим удовольствием, от имени нашего сообщества в России, издание «Итальянцы», чья редакция с огромным уважением относится к нашему соотечественнику с большим сердцем, одновременно настоящему итальянцу и искреннему Другу России, Андреа Йемма.
|
