|
Номер 14(78)
Рождение папарацци
Выставка в Московском доме фотографии возвращает к временам, когда молодые римские фотографы открыли «охоту на знаменитостей», положив начало традиции, до сих пор вызывающей споры.
У противников этой традиции перед глазами должна быть трагическая истори леди Дианы, у сторонников всегда есть аргумент о свободе слова и демократии.
Рим 1953-1973 годов, а именно об этом времени рассказывает выставка, стал городом-мифом. Название Dolce Vita с легкой руки Федерико Феллини прикрепилось к сумасшедшей жизни на пике экономического бума и под сенью славы киностудии Чинечитта. Жизнь эта была не столько сладкая, сколько публичная. Возникший на виа Венето маленький космополитический мир притягивал взгляды широкой публики. Звезды съезжались сюда со всего мира, энергия лицедейства не заканчивалась на киносьемках, игра перемешивалась с реальной жизнью, продолжалась в барах и ресторанах. Скандалы становились публичными, события личной жизни – достоянием всех.
Кучка предприимчивых фотографов довернула ситуацию почти до абсурда. Племя папарацци было рождено между звездным киноблеском и толпой обывателей. Кипящие в стане знаменитостей страсти увеличивались ими до фотокадра и преподносились в запоминающихся образах. Звезды стали жертвами собственной экспрессивности: с этих пор они должны были оставаться таковыми всегда. Молодые фотографы вторгались в личное, ловили моменты естественных реакций, подсматривали конфузы, превращая все это в журнально-газетный шум, который никогда не замолкает. Выставка в Доме фотографии иллюстрирует подход первых папарацци к своему делу. Даже просто портрет знаменитости им было скучно делать, и вот, например: Бриджит Бардо, восседающая на унитазе (М. Джепетти). А если в поле зрения попал кто-то, совершающий нетрадиционный, скандальный поступок, он тоже будет запечатлен на пленке, даже если не знаменит. И тот же Джепетти снимет двух американок, купающихся в фонтане Треви. Собрат-фотограф нарвался на неприятности? Какой замечательный кадр! И Элио Сорчи сфотографирует, как Вальтер Киари преследует фотографа Тацио Секкьяроли.
Но больше всего доставалось звездам. Хотя был в этом и привкус игры, правила которой принимали обе стороны. У фотографируемого есть возможность рассматривать это как актерскую практику. Если событие официальное, надо позировать и улыбаться. Если застали в невыгодном положении, можно и разозлиться – это тоже ляжет кирпичиком в здание твоего имиджа.
В общем, папарацци создали модель освещения звездной жизни, которую сами максимально и воплотили в жизнь. Кажется, что они были более органичны в такой роли, чем их последователи, и в наши дни караулящие звезд с фотокамерой наизготовку. Они были детьми своего времени. Их бесцеремонность, их циничное отношение к публичному авторитету, морали, семейным и другим ценностям, их провокативность – чем не предвестие молодежных бунтов 1960-х годов?
Куратор нынешней выставки Акилле Бонито Олива озаглавил ее по-английски: «A flash of art. Action Photography in Roma 1953-1973». Фотографами действия называет он Спинелли, Сорчи, Секкьяроли, Джепетти и других папарацци. В этом есть правда: папарацци – охотник. Он не только сам в непрестанном поиске добычи, но и снимать любит сюжеты динамичные. Резкое физическое и эмоцональное движение – лучше скандал или драка – вот что привлекает его. При этом персонажи должны быть знаменитостями, тогда ничтожный сюжет – одно из тысяч событий – приобретает эпический размах. Первые папарацци создали стереотипы поведения околосветских фотографов. Однако что-то утратилось с течением времени. Возможно, это аромат «сладкой жизни», нысыщавший воздух Рима в 1950–1960-х годах. От него осталась только мифическая дымка, сквозь которую «фотографы действия» предстают в романтическом виде, хотя на деле были такими же, как и нынешние – назойливыми, бесцеремонными фоторепортерами.
|
|
