|
Номер 2(93)
СОЛИДАРНОСТЬ В ПАРЛАМЕНТЕ
ВОЙНА НА ПЕРИФЕРИИ
«СЛУЧАИ» И ПРОТИВОРЕЧИЯ ИТАЛЬЯНСКОЙ ПОЛИТИКИ
Дело Згрены: парламентское большинство и оппозиция сотрудничали во имя разрешения ситуации с похищением журналистки «Манифесто».
Это даже подвигло Председателя Совета министров Сильвио Берлускони, выступавшего перед парламентариями, на знаменательную фразу: «Если бы такие моменты, как этот, были почаще!». (Ясно, что он имел в виду атмосферу, которая царила в зале заседаний, а не трагическую гибель сотрудника спецслужб Николы Калипари, сраженного насмерть на блок-посту пулей, выстрелянной американскими военными). Большинство и оппозиция вместе прорабатывали все этапы похищения, при посредничестве заместителя Секретаря Джанни Летты; совместно они решили не прибегать к спецназовскому штурму, чтобы не ставить под угрозу жизнь заложницы.
Эта атмосфера национального единения, солидарности дала трещину, если не разлом, из-за смерти Калипари, из-за необходимости отвечать самим и требовать ответов от американского союзника, из-за мер, принятых для того, чтобы добиться освобождения Згрены.
Большинство, вначале устами министра юстиции Роберто Кастелли, затем через вице-премьера Джанфранко Фини, и, наконец, посредством самого Берлускони, отрицало факт уплаты выкупа, в котором консервативные американские газеты упорно обвиняют итальянское правительство. Так или иначе, уже называется и сумма — восемь миллионов евро. А бывший Председатель Совета министров Джулио Андреотти, маститый старец национальной политики, напомнил, как во времена похищения Моро государство пыталось спасти заложника с помощью денег. Тогда, правда, контакты с похитителями ни к чему не привели, а, может, их и вообще не было, однако, в любом случае, по мнению Андреотти, «мучительно давать деньги преступникам, рискуя, может быть, даже поощрить их таким образом, но высшее благо — человеческая жизнь». О том, что выкуп, возможно, имел место, сигнализирует и Джулиано Амато (именно он уступил премьерское кресло кавалеру Берлускони). Как сказал Амато, ему неизвестно, «был ли выплачен выкуп — может быть, и нет, — но давайте говорить без экивоков: политика выкупов может повредить прозрачности и необходимому доверию в отношениях с другими государствами, и может поставить под угрозу безопасность других итальянцев, в какой бы части света ни действовали террористические группы».
Итак, первые разногласия… Платило или не платило государство за освобождение журналистки? И если оно это все же сделало, следует ли с ним солидаризироваться? И позиция по отношению к США… Оппозиция, конечно, оценила твердость, с которой правительство потребовало от Америки пролить свет на происшедшее, создав Комиссию по расследованию с участием представителей итальянской разведки. Но, вместе с тем, по мнению части левых, случай со Зргеной — новый повод потребовать немедленного вывода итальянских войск из Ирака.
И потом, споры по поводу самой Джулианы Згрены… Сначала общая радость, когда пришла новость об освобождении, общая скорбь и волнение при известии о смерти Калипари и ранении Згрены и другого сопровождавшего ее сотрудника спецслужб. А дальше — острая полемика, вызванная заявлениями самой Згрены и ее товарища: от сообщения — позже оказавшегося совершенно безосновательным — об автомобиле, изрешеченном тремястами- четырьмястами пулями (интересно, как бы она выбралась из него живой!?), до предположений, что это была засада, организованная специально для того, чтобы не дать ей рассказать всё, что она знает. От кадров видеосъемки, на которых она рыдает в отчаянии, до заявлений о том, что похитители не обращались с ней плохо, и что они не казались ей врагами. Ряд заявлений, поправок, опровержений создали нервную атмосферу и чувство разочарования из-за отсутствия особой благодарности со стороны бывшей заложницы к государству, которое, как никак, пустило в ход все свои политические и разведывательные ресурсы, чтобы ее освободить. Такие же обвинения, кстати, некоторое время назад предъявлялись Симоне Пари и Симоне Торретте, чье освобождение, впрочем, в отличие от избавления Джулианы Згрены, не повлекло за собой трагических и драматических последствий. Две Симоны, меж тем, выступили с новым заявлением о своем освобождении, приписав его не посредничеству Комиссара Красного Креста Шелли, а оплаканному Николе Калипари. Это заявление было немедленно и не без обиды опровергнуто г-ном Шелли, а прокуратуре пришлось вызвать девушек для прояснения ситуации.
На общенациональной политической сцене ситуация сложная. Фаусто Бертинотти на съезде партии коммунистического преобразования (которая избрала его Национальным секретарем на последний срок) заявил, что не сегодня, но в будущем, притом, хорошо бы — ближайшем, придет время вновь поставить вопрос об отношении к частной собственности. Это заявление встревожило блок под руководством Проди, в который входит и Бертинотти: дело в том, что в повестке дня левоцентристкого объединения этого вопроса нет, и никогда он там не может появиться.
И посреди всего этого — «случай» с Венецией, имевший место в те самые дни, когда там же, в Венеции, проходил съезд сторонников Бертинотти. Ради этого «случая» в город на воде съехались все лидеры левоцентристов.
Пять лет назад, когда Массимо Каччари ушел с поста мэра Венеции, чтобы попытаться — без успеха — встать во главе области Венето, на его место был избран Паоло Коста, в ту пору ректор университета Ка’ Фоскари, министр, а сегодня — член Европарламента. Тогда в предвыборной гонке участвовали три кандидата — Коста, тогдашний и теперешний заместитель мэра, красно-зеленый Джанфранко Беттин, и тогдашний и теперешний член Европарламента от партии «Вперед, Италия» Ренато Брунетта. То, что левоцентристы «раздвоились», принесло победу в первом туре нынешнему экономическому советнику правительства Брунетте, который, правда, во втором туре потерпел поражение от объединившихся Косты и Беттина. Коста решил остаться в Европарламенте и отказался встать во главе города. Это известно уже не один месяц, целую вечность, но левоцентристская коалиция пока так и не смогла найти преемника. Бывшие друзья Каччари и Коста стали врагами, и каждый предложил своего любимчика, наложив вето на любимчика своего оппонента. И все это — в доме объединения «Маргаритка»!… Беттин решил снова, как и пять лет назад, выставить свою кандидатуру, против избранника центра. Потом вдруг Пьеро Фассино (Национальный секретарь партии Левых демократов) достает из цилиндра имя Феличе Кассона, судьи из Венеции. Франческо Рутелли (Председатель «Маргаритки»), находящийся в Венеции по приглашению Бертинотти и конгресса его коммунистов, в сильном изумлении, называет способ назначения Кассона недопустимым, и сам достает из цилиндра… кого? Декана философского факультета миланского Университета Сан Раффаэле Массимо Каччари!!! Итак, столкновение между титанами-центристами из левого центра и титанами-левыми из того же левого центра. Проди пытается иронизировать, говоря об уместности такой ссоры: вроде как, исключение подтверждает правило (мирного сосуществования партий коалиции).
Хватит пока? Да нет… Что делает Высший комитет судебных органов, столь политизированный и столь нелюбимый берлускониевским Домом свободы? По сути дела, выносит порицание Кассону. А сам Дом свободы, что делает? Старается добиться в первом туре отличного результата, как было с Брунеттой? Куда там! Есть по кандидату от «Вперед, Италии» и от «Союза центра», от «Лиги Севера», от «Национального альянса»; есть еще и независимый кандидат, явно приятный правому центру, выдвигаемый под лозунгом «Один из нас», бывший главный редактор новостных программ на 3 государственном телеканале Маурицио Кровато, немножко соблазненный и немножко (да нет, сильно — прим. ред.) брошенный общенациональными партиями.
Last but not least: в этом маразме участвует Карло Рипа ди Меана, бывший пресс-секретарь партии Зеленых во времена их работы в правительстве Проди, министр, а потом Еврокомиссар. Он выдвигается на пост мэра Венеции при поддержке нескольких списков, один из которых в качестве символа выбрал лицо Че Гевары…
Ну что ж... чудесный второй тур Кровато - Рипа ди Меана, без всяких больших партий. Неважная идея? Может быть, партии этого и заслуживают, а, с другой стороны, может быть, венецианцы не заслужили такого неприличного политического представления…
|
