|
Номер 3(94)
Технология тумана
Выставка всемирно известных мультипликаторов Юрия Норштейна и Франчески Ярбусовой открыта в Музее личных коллекций.
Музей личных коллекций является филиалом и своего рода подопытным хозяйством Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Здесь, в непосредственном соседстве с главным зданием, показывают выставки, которые в святая святых не пускают, дабы не нарушать академической атмосферы заведения. Чинные залы пушкинского музея на Волхонке, 12 избавлены от суеты сменяющихся экспозиций, здесь если и вешают выставку, то большую и надолго. Волхонка, 14 – другое дело. На самом деле Музей личных коллекций скоро переедет по другую руку от главного здания – постоянную экспозицию уже перемещают туда, но выставочные залы пока работают на старом месте.
Надо сказать, такого аншлага давно не было в этом помещении. Если очереди в ГМИИ на большие выставки вроде «Россия-Италия» – это норма, то здание по соседству не настолько избаловано публикой. А уж такой шумной, суетливой, начисто лишенной пиетета к музейным стенам, требующей мультиков и мороженого – никогда здесь не было. Юные посетители сразу устремляются в смысловой центр происходящего – небольшой закуток с большим экраном и некоторым количеством стульев. «Стулья – только для детей», - вещают смотрительницы, и плотная толпа взрослых выстраивается рядом. На экране показывают мультфильмы Норштейна, а это, как известно, зрелище не только для маленьких. Не случайно «Сказку сказок» российского мультипликатора в 1984 году назвали лучшим анимационным фильмом всех времен и народов. Назвали взрослые – кинокритики разных стран, опрошенные американской киноакадемией. Через десять лет, в результате опроса японской киноакадемии «Ёжик в тумане» назван первым, а «Сказка сказок» второй.
Специалисты – это, конечно, публика, безнадежно испорченная образованием. Их выбор профессиональный и многодумный, но, представляется, что и среди зрителей голосующих эмоционально - сердцем, фильмы Норштейна заняли бы подобающее место. Хотя вообще-то они нравятся не всем. Норштейновское внимание к мелочам, неторопливость повествования, паузы, за которыми иногда – годы работы, богатство ассоциаций и абсолютное отсутствие агрессии – только формы, для разговора о вечных вещах. За это философствование вкупе с эстетством и недолюбливают Норштейна те, кто не может позволить себе расстрогаться, удивиться и отдаться сопереживанию, глядя на мультфильм, те, кто не может принять этот «детский» жанр всерьез.
Выставка называется «Сказка сказок» – как тот самый фильм. Но представлены результаты работы над несколькими произведениями. От сказки про лису и зайца, до «Шинели» Николая Васильевича Гоголя, которую Норштейн пытается анимировать уже много лет. Готовый двадцатиминутный отрезок «Шинели» показывают на музейном экране после «Лисы и зайца», истории про цаплю и журавля, «Сказки сказок» и «Ёжика». Фильм по гоголевской повести пока не озвучен, но этого и не требуется для понимания выразительной пластической пантомимы, созданной Норштейном, как всегда в содружестве с женой – художником Франческой Ярбусовой.
Я не оговорился, сказав, что на выставке показаны результаты работы. Да, конечно, результат – это фильм. Но все значение Норштейновской «кухни» раскрывается тогда, когда видишь этапы процесса. Во-первых, каждый кадр нарисован так, что может быть предметом визуального наслаждения совершенно отдельно от анимации. Во-вторых, муки поиска образа, лишь чуть приоткрытые на выставке, лишний раз подтверждают насколько серьезно делается мультипликация Норштейна. Глаза волчка – с фотографии только что выловленного из воды котенка с камнем на шее. Мультяшные интерьеры – из детских воспоминаний, образ поэта – компиляция внешних черт знаменитых людей искусства. И, в конце концов: авторитет Норштейна и Ярбусовой – из творческого фанатизма и невероятной требовательности к своему продукту. Не вредно понимать, сколько раз нарисован один и тот же персонаж, сколько стеклянных «планов» в анимационной картинке и сколько скандалов было в мастерской для того, чтобы ёжик благополучно добрался до медвежонка и, подбросив можжевеловых веточек в огонь, занялся подсчетом звезд на своей половине неба.
|
|
