|
Номер 2(93)
Чечня: убийство Масхадова
Избирается преемник, но сепаратистов не остановить
Событие, произошедшее в чеченском селе Толстой-Юрт, и уже окрещенное кем-то «подарком Владимиру Путину к 8 марта» можно без преувеличения назвать ключевым в нынешней чеченской войне (или контрерриристической операции – как кому угодно считать).
В этот день в небольшом подвале на окраине села был убит Аслан Масхадов – человек, победивший на президентских выборах в 1997 году, в короткий период чеченской независимости, длившийся от первой чеченской войны до второй, и, так или иначе, остававшийся легетимным президентом Чечни до дня своей гибели.
Обстоятельства его гибели (так же как и гибели его предшественников - Джохара Дудаева в 1996 и Зелимхана Яндарбиева в 2002) вероятно так никогда и не будут прояснены. Военные и журналисты уже успели высказать несколько версий, противоречащих друг другу – гибель от случайно брошенной ранаты, от рук собственной охраны, не горевшей желанием умирать вместе с ним, неосторожное обращение с оружием тех же телохранителей, смерть в результате предательства. С военной точки зрения, гибель Масхадова ничего не даст – под его командованием давно уже не находились сколько-нибудь значительные силы и он в большей мере был символом «независимой Ичкерии», чем реальной военной величиной.
Зато политические последствия этой смерти огромны и намного превышают последствия смерти того же Джохара Дудаева. В отличие от 1996 у сепаратистов в настоящий момент нет легитимного в глазах мирового общественного мнения преемника Масхадова. Числившийся вице-президентом Ваха Арсанов был в 2001 разжалован Масхадовым, а затем и вовсе исчез с политической сцены. По некоторым данным он был арестован федеральными силами и сейчас находится в заключении. Новый вице-президент назначен не был (возможно, что Аслан Масхадов просто не хотел выращивать очередного конкурента) и таким образом легитимная преемственность прервалась на Масхадове. Объявленный преемником Махадова руководитель Шариатского суда, или маджлисуль шура, шейх Абдул Халим не имеет и сотой доли легитимности своего предшественника, поскольку официально об объявлении его преемником было заявлено только после смерти Масхадова. Кроме того, он только «временно исполняющий свои обязанности», а значит, с большой долей вероятности окажется ширмой для тех или иных полевых командиров.
В результате «повисают в воздухе» все еще существующие с полуофициальным статусом «представительства Ичкерии», «культурные центры», а люди, именующие себя представителями «Чеченской республики Ичкерия» окончательно превращаются в самозванцев. Кроме того, многие эксперты ожидают, что теперь вспыхнет борьба уже между самими сепаратистскими группировками, которые захотят сами иметь выход на зарубежных «спонсоров». Возможно, что объявит о своих претензиях на власть Шамиль Басаев и без того с трудом терпевший Масхадова.
Надо заметить, что для самих сепаратистов, многие из которых находились «на ножах» с Масхадовым, его смерть – лучший выход из ситуации. Вряд ли кто-то сильно жалел о нем как о человеке. Зато теперь Масхадов станет символом, мифом и легендой для будущих поколений боевиков, а имевшиеся прежде разногласия, ссоры и «отклонения о генеральной линии», будут забыты и останутся достоянием немногих специалистов.
Кроме того, Масхадов оставался практически единственным влиятельным командиром сепаратистов, которого считали умеренным на Западе и единственным с кем Москва могла бы сесть за стол переговоров. Все остальные – люди вроде Шамиля Басаева или лидера дагестанских ваххабитов Рапани Халилова явно относятся к категории тех, с кем можно только воевать, но не вести переговоры. Таким образом, можно констатировать, что «мирная» линия, которая ассоциировалась с переговорами Масхадова и Лебедя в Хасавюрте в 1996, и была красной тряпкой для большинства представителей российской элиты, приказала долго жить – чего эта самая элита, собственно, и добивалась. Последней попыткой Масхадова сохранить эту линию и добиться вывода российских войск мирным путем было объявленное им в феврале одностороннее перемирие и попытка переговоров личного представителя Масхадова, Ахмеда Закаева с членами комитетов солдатских матерей в Брюсселе. Скорее всего снизится и интерес европейских организаций вроде ПАСЕ к чеченской проблематике, а российской пропаганде будет легче изображать ситуацию в Чечне, как часть борьбы с международным терроризмом. Вероятно, именно этими соображениями объясняется до неприличия радостная реакция части российской элиты на известие о гибели Масхадова.
Это, впрочем, не означает, что сопротивление со стороны сепаратистов сойдет на нет. Скорее оно станет более раздробленным, но и более жестоким. С исчезновением Масхадова в этой среде окончательно установиться гегемония радикальных исламистов, готовых широко использовать арсенал своих «коллег» из арабского мира. Договориться же с ними будет невозможно, поскольку учесть интересы десятков «лордов войны» невозможно никогда. Таким образом, война будет продолжаться и расширяться – ведь в большинстве своем исламисты не связаны с чеченским народом и их отряды достаточно многонациональны (среди боевиков есть даже принявшие ислам славяне).
А кроме того, никуда не исчезнут причины, толкавшие чечнцев уходить в леса – нищета и произвол армии и милиции, а также продолжающиеся исчезновения мирного населения, когда людей похищают средь бела дня. А место ПАСЕ вполне может занять Европейский суд по правам человека, уже признавший шестерых жителей Чечни пострадавшими от российского государства, и присудивший им значительную компенсацию.
|
