|
Номер 4(84)
Письмо Ходорковского или спор о монополии на коррупцию
Письмо Михаила Ходорковского, опубликованное в Ведомостях 29 марта, всколыхнуло казалось затихшую после парламентских выборов дискуссию о судьбах России. Значимость этого письма нельзя недооценивать. Его главная заслуга в том, что оно показало, что при всей отстроенности государственной власти с ее подконтрольной Думой и техническим правительством, при всей вышколенности телевизионных каналов, еще есть, что обсуждать.
Напомним, что в своей статье «Кризис либерализма в Росси» опальный олигарх подвергает самобичеванию себя, а заодно достается и всем ныне здравствующим «олигархам» и участникам приватизации 90х. Отсутствие социальной ответственности и взращивание коррумпированной бюрократической системы, которая и свергла Ходорковского с его олигархического Олимпа, оценивается бывшим главой Юкоса как наиболее серьезная ошибка 90х годов. «Надо было делиться» - именно так можно кратко резюмировать ошибку, совершенную крупным бизнесом за последние десять лет. Второй важный момент обращения Ходорковского безусловно связан со словами в поддержку политики Путина, когда автор статьи критикует Ирину Хакамаду, возложившую ответственность за Норд-Ост на президента. Как написано в статье «как бы ни относиться к Путину, нельзя - потому что несправедливо - обвинять его в трагедии “Норд-Оста”»
Статья вызвала очень бурную и многоголосую реакцию. Например, в тех же Ведомостях на следующий день появилась статья политтехнолога Станислава Белковского, в которой он пишет о том, что не верил в способность Ходорковского изменить взгляд на ситуацию и в которой он просит у Ходорковского прощение за недоверие к нему. Другие же, как Березовский, высказались в том духе, что не считают необходимым комментировать статью человека, все еще находящего в заключение, читай «заложником государства». Многие представители финансовых и экспертных институтов расценили статью Ходорковского как «попытку договориться с властью», желание сделать «определенные шаги к разрешению ситуации» и даже как свидетельство желания продолжить «карьеру в общественной жизни после того, как наконец выйдет из тюрьмы».
Раскаяние Ходорковского действительно выглядит вполне искренним. Это раскаяние стратега, который переоценил свою незаурядность и потерпел поражение из за излишней самоуверенности. Да, Ходорковский сожалеет о том, что вместо того, чтобы ликвидировать различия в уровне жизни между разными слоями общества, крупный бизнес выкачивал деньги из страны. Это понятно, потому что во многих странах мира в случае ареста руководителя компании и появления неопределенности по поводу состава ее руководства, у акционеров была бы возможность использовать силу профсоюзов и этим гарантировать свою неприкосновенность. Кроме того, сильные профсоюзы могли бы повлиять на электоральные соображения и сделать то, чего не смогли сделать российские либеральные политики – использовать атаку на Ходорковского для усиления оппозиции власти. Однако, учитывая, что в крупных компаниях России занято лишь 2% всего населения, очевидно, что судьба Ходорковского и потенциальная угроза для других олигархов обеспокоила лишь эту незначительную часть граждан.
Отсюда логически вытекает признание второй ошибки – завышенных ожиданий, предъявляемых к либеральным партиям. Именно поэтому Ходорковский пишет о вине Чубайса. Его истинная вина, правда, в том, что вместо того, чтобы принять вызов бюрократии он предпочел отмолчаться, спасти свое кресло руководителя РАО ЕЭС и занять оппортунистическую позицию в декабре 2003 года.
Третий просчет Ходорковского – это его расчет на поддержку Запада. Об этом в письме нет ни строчки, но не от этого ли эти пафосные строки о том, что Россия для него Родина, и эмигрировать он не намерен. Нет сомнений, что человек вхожий в элиту международного бизнеса, обладающий одним из крупнейших в мире личных состояний, ожидал, что иностранные представители займут более жесткую позицию в оценке его ситуации.
Большинство экспертов склоняется к тому, что статья позволяет рассчитывать на смягчение участи виновного, так как он не осознавал всей тяжести своих действий. И это дает простор для развития дискуссии в двух направлениях – о том, что станет с активами Юкоса и о том, как будет дальше действовать власть.
Что касается активов Юкоса, то очевидно что компания, управляемая не акционерами, а наемными менеджерами в России не выживает. С возвращением в Юкос Семена Кукеса, который уже работал в компании некоторое время назад, компания первый раз за последние годы не выполнила годовой план по производству нефти. Но самое громкое фиаско менеджеров- это конечно неспособность решить ситуацию с Сибнефтью, которая уходит из под контроля. После того, как представителей Юкоса не зарегистрировали на собрании акционеров Сибнефти 26 марта ситуация стала напоминать сценарий передела собственности середины 90х годов, что не добавляет привлекательности ни одной из компаний, участвующей в конфликте.
Некоторые движения по ликвидации активов уже начались, Например, Юкос инициировал продажу своих энергетических активов, которые были аккумулироаны в предыдущие годы. Интересно кстати отметить, что бывший депутат гос. Думы Константин Ремчуков, по слухам представляющий интересы Базела, в своем комментарии к статье Ходорковского интерпретировал эту публикацию как сигнал о продаже активов, подконтрольных ее автору.
Но самым интересным является то, что статья Ходорковского многими была воспринята как подтверждение успешности той модели, которую предложил обществу Владимир Путин. Модели, в которой коррупция продолжает существовать – а кто сказал, что ее вообще можно искоренить?! - но становится строго подконтрольна центарльной власти.
В тот же день 29 марта, когда появилась и статья Ходорковсокго, в Ведомостях была опубликована также мало заметная статья Константина Сонина, ведущего экономиста ЦЭФИРа, под названием «Монополия разбойников». Основная идея этой публикации заключалась в том, что монополия на сбор коррупционных доходов эффективней чем анархическое взымание взяток бюрократами, поэтому централизация бюрократического аппарата приведет к существенному сокращению бремени на бизнес, то есть является эффективной мерой решения проблемы.
Даже если можно согласиться с вышеупомянутой статьи по принципу «лучше синица в руках ,чем журавль в небе», отметим все же, что есть ряд проблем, которые монополизация коррупции не решает. Безусловно, монополия дает возможность сократить издержки бизнеса – но какого? Тех же крупных предприятий, которые как до этого платили чиновникам за проведения нужных решений, так и сейчас продолжают платить. А мелкие предприятия, число которых так хотят увеличить все правительственные программы? Этим производителям как до этого было дорого общаться с чиновниками, так и сейчас дорого. Кроме того, их политического веса просто не хватает на то, чтобы проплачивать законодательные изменения, да и слишком много тех ,кто бесплатно воспользуется плодами тех изменений, которых можно было бы добиться. Из этого следует, что поддержание коррупции вообще имеет смысл только тогда, когда в игре участвует небольшое количество крупных участников – они могут быть уверены, что покупают льготы только себе. Поэтому, пока есть коррупция, развитие мелкого и среднего бизнеса будет медленным, а доминировать будут крупные олигархические группы.
Второй принципиальный момент заключается в том, что монополия на коррупцию предполагает снижение ее стоимости путем перераспределения внутри бюрократической пирамиды. Иными словами, низшие слои чиновников скорее всего обеднеют, что не будет способствовать улучшению социального климата. Единственной возможностью решить эту проблему – это создать рабочие места в экономике, куда чиновники, потерявшие свои доходы, могли бы пойти. Это опять-таки возвращает нас в вопросу о развитие мелких и средних предприятий, число которых стагнирует, то есть получается замкнутый круг. Так что «монополия на коррупцию» только начинает новый виток экономического движения , который закончится экономическим потрясением как только цены на нефть упадут.
* * *
Кризис либерализма в России
Российский либерализм переживает кризис - на сегодняшний день в этом практически нет сомнений.
Если бы год назад мне сказали, что СПС и "Яблоко" не преодолеют 5% -ный барьер на думских выборах, я серьезно усомнился бы в аналитических и прогностических способностях говорившего. Сегодня крах СПС и "Яблока" - реальность.
На выборах президента либералов официально представляли два кандидата. Первый - бывший коммуноаграрий Иван Рыбкин - преподнес нам вместо внятной политической кампании дешевый фарс, коего постыдился бы и представитель ЛДПР, специалист по личной безопасности Жириновского Олег Малышкин. Второй кандидат - Ирина Хакамада - как могла, дистанцировалась от собственного либерального прошлого, критиковала Бориса Ельцина и упирала на социально ориентированное государство. А потом без тени смущения (и, возможно, не без оснований) назвала 3,84% голосов избирателей своим большим успехом.
Политики и эксперты, которые прошлым летом, вскоре после ареста моего друга и партнера Платона Лебедева, вещали об угрозе авторитаризма, о попрании закона и гражданских свобод, сегодня уже соревнуются в умении говорить медово-сахарные комплименты кремлевским чиновникам. От либерально-бунтарского налета не осталось и следа. Конечно, есть исключения, но они лишь подтверждают правило.
Фактически сегодня мы ясно видим капитуляцию либералов. И эта капитуляция, конечно же, не только вина либералов, но и их беда. Их страх перед тысячелетним прошлым, сдобренный укоренившейся в 90-е гг. могучей привычкой к бытовому комфорту. Закрепленная на генетическом уровне сервильность. Готовность забыть про Конституцию ради очередной порции севрюжины с хреном. Таким был русский либерал, таким он и остался.
"Свобода слова", "свобода мысли", "свобода совести" стремительно превращаются в словосочетания-паразиты. Не только народ, но и большинство тех, кого принято считать элитой, устало отмахиваются от них: дескать, все ясно, очередной конфликт олигархов с президентом, чума на оба ваши дома, где превратили в мясо для червей нас так здорово...
Что происходит после декабрьского фиаско с Союзом правых сил и "Яблоком", никому, по сути, не известно, да и, в сущности, не интересно. "Комитет-2008", решивший сыграть роль совести русского либерализма, сам с готовностью расписывается в собственном бессилии и говорит, почти извиняясь: да уж, мало нас, да и делаем мы все не вовремя, так что рассчитывать не на что, но все же. .. Идея партии "Свободная Россия", которую вроде как задумала создать Хакамада из мелких осколков "Яблока" и СПС, не вызвала в обществе никакого существенного интереса - разве что ажиотаж нескольких десятков профессиональных "партстроителей", почувствовавших запах очередной легкой наживы.
Тем временем на российской политической почве обильно произрастают носители нового дискурса, идеологии так называемой "партии национального реванша" (ПНР). Собственно, ПНР - это и безликая брезентовая "Единая Россия", и лоснящаяся от собственного превосходства над неудачливыми конкурентами "Родина", и ЛДПР, лидер которой в очередной раз подтвердил свою исключительную политическую живучесть. Все эти люди - реже искренне, чаще фальшиво и по заказу, но от того не менее убедительно - говорят о крахе либеральных идей, о том, что нашей стране, России, свобода просто не нужна. Свобода, по их версии, - пятое колесо в телеге национального развития. А кто говорит о свободе, тот либо олигарх, либо сволочь (что, в целом, почти одно и то же). На таком фоне либералом N 1 представляется уже президент Владимир Путин - ведь с точки зрения провозглашаемой идеологии он куда лучше Рогозина и Жириновского. И хочется задуматься: да, Путин, наверное, не либерал и не демократ, но все же он либеральнее и демократичнее 70% населения нашей страны. И не кто иной, как Путин, вобрав всю антилиберальную энергию большинства, обуздал наших национальных бесов и не дал Жириновскому - Рогозину (вернее, даже скорее не им, так как они на самом деле являются просто талантливыми политическими игроками, а скорее многочисленным сторонникам их публичных высказываний) захватить государственную власть в России. Чубайс и Явлинский же сопротивляться "национальному реваншу" были по определению не способны - они могли бы только ожидать, пока апологеты ценностей типа "Россия для русских" не выкинули бы их из страны (как уже, увы, бывало в нашей истории).
Да, все так. И тем не менее либерализм в России не может умереть. Потому что жажда свободы останется одним из самых главных инстинктов человека - хоть русского, хоть китайского, хоть лапландского.
Так что причина кризиса русского либерализма - не в идеалах свободы, пусть и понимаемых каждым по-своему. …Те, кому судьбой и историей было доверено стать хранителями либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились. Ныне мы должны признать это со всей откровенностью. Потому что время лукавства прошло - и из каземата СИЗО N 4, где я сейчас нахожусь, это видно, быть может, чуть лучше, чем из других, более комфортабельных помещений.
СПС и "Яблоко" проиграли выборы вовсе не потому, что их дискриминировал Кремль. А лишь потому, что администрация президента - впервые - им не помогала, а поставила в один ряд с другими оппозиционными силами. Да и Ирина Хакамада получила свои выдающиеся 3,84% не вопреки административной властной машине, которая ее просто не заметила, а во многом благодаря тому, что Кремль был истово заинтересован в явке избирателей. Крупный бизнес (в просторечии "олигархи", термин сомнительный, о чем я скажу позднее) ушел с арены вовсе не из-за внезапного расцвета коррупции в России, а только в силу того, что стандартные лоббистские механизмы перестали работать. Так как были рассчитаны на слабого президента и прежнюю кремлевскую администрацию. Вот и все. Социально активные люди либеральных взглядов - к коим я отношу и себя, грешного, - отвечали за то, чтобы Россия не свернула с пути свободы. И, перефразируя знаменитые слова Сталина, сказанные в конце июня 1941 г. , мы свое дело прос... ли. Теперь нам придется проанализировать наши трагические ошибки и признать вину. Моральную и историческую. И только так найти выход из положения.
Над пропастью во лжи.
Русский либерализм потерпел поражение потому, что пытался игнорировать, во-первых, некоторые важные национально-исторические особенности развития России, во-вторых, жизненно важные интересы подавляющего большинства российского народа. И смертельно боялся говорить правду.
Я не хочу сказать, что Чубайс, Гайдар и их единомышленники ставили перед собой цель обмануть Россию. Многие из либералов первого ельцинского призыва были людьми, искренне убежденными в исторической правоте либерализма, в необходимости "либеральной революции" в усталой стране, практически не знавшей прелестей свободы. Но к этой самой революции либералы, внезапно получившие власть, подошли излишне поверхностно, если не сказать легкомысленно. Они думали об условиях жизни и труда для 10% россиян, готовых к решительным жизненным переменам в условиях отказа от государственного патернализма. А забыли - про 90%. Трагические же провалы своей политики прикрывали чаще всего обманом.
Они обманули 90% народа, щедро пообещав, что за ваучер можно будет купить две "Волги". Да, предприимчивый финансовый игрок, имеющий доступ к закрытой информации и не лишенный способности эту информацию анализировать, мог сделать из приватизационного чека и 10 "Волг". Но обещали-то всем.
Они закрывали глаза на российскую социальную реальность, когда широким мазком проводили приватизацию, игнорируя ее негативные социальные последствия, жеманно называя ее безболезненной, честной и справедливой. Что ныне думает народ о той, "большой" приватизации, известно.
… Они отделили себя от народа пропастью. Пропастью, в которую информационно-бюрократическим насосом закачали розовые либеральные представления о действительности и манипулятивные технологии.
Уже избирательная страда 1995 - 1996 гг. показала, что российский народ отверг либеральных правителей. Мне ли, одному из крупных спонсоров президентской кампании 1996 г., не помнить, какие поистине чудовищные усилия потребовались, чтобы заставить российский народ "выбрать сердцем"?!
…Либеральные лидеры называли себя смертниками и жертвами, свои правительства - "кабинетами камикадзе". Поначалу, видимо, так оно и было. Но к середине 90-х они слишком сильно обросли "Мерседесами", дачами, виллами, ночными клубами, золотыми кредитными картами. Стоическому бойцу либерализма, готовому ради торжества идеи погибнуть, пришла на смену расслабленная богема, даже не пытавшаяся скрывать безразличия к российскому народу, безгласному "населению". Этот богемный образ, приправленный демонстративным цинизмом, премного способствовал дискредитации либерализма в России.
Либералы говорили неправду, что народу в России становится жить все лучше и лучше, так как сами не знали и не понимали - и, замечу, часто не хотели понимать, - как на самом деле живет большинство людей. Зато теперь приходится - надеюсь, со стыдом за себя, любимых, - выслушивать и узнавать это.
…Они всегда говорили - не слушая возражений, - что с российским народом можно поступать как угодно. Что "в этой стране" все решает элита, а о простом люде и думать не надо. Любую чушь, любую наглость, любую ложь он, этот народ, примет из рук начальства как манну небесную. Потому тезисы "нужна социальная политика", "надо делиться" и т. п. отбрасывались, отрицались, отвергались с усмешкой.
Что ж, час искупленья пробил. На выборах-2003 народ сказал официальным либералам твердое и бесслезное "прощайте!". И даже молодежь, про которую думали, даже были уверены, что она-то точно проникнута идеями СПС и всецело поддержит Чубайса, проголосовала за ЛДПР и "Родину". То был плевок в пресловутую пропасть, образовавшуюся между властными либералами и страной. А где был в это время крупный бизнес? Да рядом с либеральными правителями. Мы помогали им ошибаться и лгать.
Мы, конечно же, никогда не восхищались властью. Однако мы не возражали ей, дабы не рисковать своим куском хлеба. Смешно, когда ретивые пропагандисты называют нас "олигархами". Олигархия - это совокупность людей, которым на самом деле принадлежит власть, мы же всегда были зависимы от могучего бюрократа в ультралиберальном тысячедолларовом пиджаке. И наши коллективные походы к Ельцину были лишь бутафорией - нас публично выставляли главными виновниками бед страны, а мы и не сразу поняли, что происходит. Нас просто разводили...
У нас были ресурсы, чтобы оспорить игру по таким правилам. Вернее, игру без всяких правил. Но своей податливостью и покорностью, своим подобострастным умением дать, когда просят и даже когда не просят, мы взрастили и чиновничий беспредел, и басманное правосудие.
Мы действительно реанимировали раздавленные последними годами советской власти производства, создали (в общей сложности) более 2 млн высокооплачиваемых рабочих мест. Но мы не смогли убедить в этом страну. Почему? Потому что страна не простила бизнесу солидарности с "партией безответственности", "партией обмана".
Бизнес на свободе.
Традиционное заблуждение - отождествлять либеральную часть общества и деловые круги.
Идеология бизнеса - делать деньги. А для денег либеральная среда вовсе не есть необходимость. Крупные американские корпорации, вкладывавшие миллиарды долларов на территории СССР, очень любили советскую власть, ибо она гарантировала полную стабильность, а также свободу бизнеса от общественного контроля. Лишь недавно, в конце 90-х гг. прошлого века, транснациональные корпорации стали отказываться от сотрудничества с самыми одиозными африканскими диктатурами. Да и то отнюдь не все и далеко не всегда.
Гражданское общество чаще мешает бизнесу, чем помогает. Потому что оно отстаивает права наемных работников, защищает от бесцеремонного вмешательства окружающую среду, открытость экономических проектов, ограничивает коррупцию. А все это - уменьшает прибыли. Предпринимателю - говорю это как бывший руководитель одной из крупнейших нефтяных компаний России - гораздо легче договориться с горсткой в меру жадных чиновников, чем согласовать свои действия с разветвленной и дееспособной сетью общественных институтов.
Бизнес не взыскует либеральных реформ в политической сфере, не одержим манией свободы - он всегда сосуществует с тем государственным режимом, который есть. И хочет прежде всего, чтобы режим защитил его - от гражданского общества и наемных работников. Посему бизнес, особенно крупный, обречен бороться с настоящим (не бутафорским) гражданским обществом.
Кроме того, бизнес всегда космополитичен - деньги не имеют отечества. Он располагается там, где выгодно, нанимает того, кого выгодно, инвестирует ресурсы туда и только туда, где прибыль максимальна. И для многих (хотя, бесспорно, отнюдь не для всех) наших предпринимателей, сделавших состояния в 90-е гг. , Россия - не родная страна, а всего лишь территория свободной охоты. Их основные интересы и жизненные стратегии связаны с Западом…
|
