|
Номер 2(82)
Драма выборов:
последнее действие без противодействия
После бурных событий начала февраля, когда Верховный суд оставил в силе отказ в регистрации Виктора Геращенко, а Центризбирком с удивившей многих покладистостью, наоборот, зарегистрировал всех представивших подписи кандидатов, президентская гонка вышла на финишную прямую.
В ней участвуют сейчас семь кандидатов: президент, лидирующий, по утверждениям социологов, с колоссальным отрывом, и шестеро преследователей, отставших от него на круг. Реальная борьба, если таковая будет, возможна лишь за второе место.
Выборы в целом лишены интриги, нерва, и для большинства участников проходят, по сути, под олимпийским девизом “важна не победа, а участие”. Разворачивающаяся пока борьба – это борьба не за победу, а за то, чтобы пристроиться к победе, за то, чтобы все в целом выглядело прилично, и за новое лидерство как на левом, так и на правом флангах.
При этом вполне возможно, что кто-то из участников выйдет из состязания (вожди КПРФ уже угрожали снять своего кандидата из-за отказа Путина от теледебатов), а также что список претендентов будет прорежен Генпрокуратурой. Последняя, в частности, расследует дела в отношении “неправильных” подписей за Ивана Рыбкина и Сергея Глазьева. Рискнем предположить, что “условная регистрация” Глазьева и Рыбкина, двух самых неудобных для Кремля кандидатов, с передачей права решения их судьбы Генпрокуратуре – не более чем трюк, призванный обеспечить их управляемость и возможность вывести их из гонки в любой удобный момент. Между тем Рыбкин пропал без вести еще до регистрации, и пока милиция и спецслужбы заняты его поисками, выдвигаются самые разные политические версии. Более всего говорят о попытке дестабилизации ситуации в стране и делегитимизации выборов.
Владимир Путин еще не победил, но его победа, в которой никто не сомневается, уже изрядно девальвирована откровенно слабым составом участников. Нынешние выборы президента страны проходят по модели “плохих региональных”, когда есть один “отец народа” и все (или почти все) формально альтернативные кандидаты публично объясняются ему в любви. Такие выборы и победу на них мудрено представить как торжество демократии. Кремль оказался в весьма сложном положении, в которое он в известном смысле сам себя поставил. Управляемая демократия позволяет легко снять неугодного кандидата - заставить же угодного выставить свою кандидатуру труднее. Нет публичной политики – нет и политиков кроме как из одной властной обоймы.
Перед выборами Кремлем уже допущена череда проколов. Первый – на уровне выдвижения кандидатов. Отсутствие достойных соперников подрывает значимость победы. В очередной раз хотели как лучше... В результате признанный чемпион бежит с политиками второго-третьего разбора. Для них любой результат хорош, для него – любой плох. Нынешние выборы - самые беспартийные после 1991 года. Политических партий на выборах нет вовсе – есть лишь несколько граждан, включая выдвинутых партиями. При этом те, кого сами партии поддерживают, - Малышкин и Харитонов – набирают десятую часть “партийных” голосов; а тех, кто может рассчитывать на большее, - Глазьева, Хакамаду – их партии официально не поддерживают. Не захотел выдвинуться от “Единой России” и действующий президент - предпочел собирать подписи.
Почему от реального участия в выборах отказались все сильные партии и возглавляющие их известные стране и миру политики? Испугались после провального выступления на думских выборах? Осознали, что в их заметно поредевшем электорате весьма велика доля сторонников Путина? Элементарно поиздержались и не видят смысла выбрасывать деньги на ветер, выступая в качестве статистов на подтанцовке? Испытывают дефицит идей, которые можно было бы противопоставить президентским? Наверное, и то, и другое, и третье.
Итак, кто же и за что будет биться на предстоящих 14 марта выборах? Зачем им выборы и зачем они выборам?
Николай Харитонов (КПРФ) и Олег Малышкин (ЛДПР) просто отбывают номер за своих самоустранившихся партийных вождей. Сергей Миронов, спикер Совета Федерации и формально человек номер четыре в государственной табели о рангах, заявляет о необходимости “подставить плечо” президенту и реально служит дублером, призванным обеспечить, чтобы выборы состоялись “при любой погоде”.
Иван Рыбкин, казалось, нужен лишь для массированной антипутинской кампании в период сбора подписей. Трудно было предположить, что он их наберет и тем более что Центризбирком их примет. Состоялось.
Ирина Хакамада не согласилась с позицией большинства правых и бросила вызов Путину. При этом независимо от своих субъективных устремлений объективно она играет на руку Кремлю, ибо, будучи не в состоянии получить заметную долю голосов, она самим фактом своего участия придает выборам дополнительную респектабельность, особенно в глазах Запада. В этом отношении Ирина Муцуовна всем хороша - и настоящий политик-либерал, и женщина. Правда, для идеального соперника действующему президенту уж больно невоздержанна на язык.
Самый неудобный для Кремля сейчас кандидат - Сергей Глазьев. И допустить его к выборам плохо - а ну как действительно станет вождем всех левых; и не допустить неудобно – уж слишком явно он сильнейший из путинских конкурентов. Неудобен будет Глазьев и по ходу кампании – его идеи созвучны путинским, но лучше артикулированы (недаром даже возникла идея, что “моральный кодекс православного бизнесмена” делался под Путина и был уведен Глазьевым), борьба для него практически беспроигрышна. Пока Глазьев выступает в качестве гонщика без машины, его проще локализовать. Как только его личные качества политика таранного типа соединятся с мощной партийной инфраструктурой левых – мало не покажется. Впрочем, против Глазьева будут играть все – и Кремль, и враги, и соратники. Вопрос в том, насколько тонко.
Однако главный соперник действующего президента на нынешних выборах лишен плоти и крови. Он виртуален, зазеркален – это анти-Путин. “Против всех” в такой ситуации сверхдоминирования одного из кандидатов превращается в против него лично. Поэтому Кремлю надо опасаться не сильных конкурентов – их нет по определению, - а слабого интереса к выборам со стороны избирателей, их пассивности или, наоборот, активного недовольства запрограммированностью результата. Сам факт регистрации Глазьева и Рыбкина – лучшее свидетельство того, что в Кремле это понимают.
Завершение этапа регистрации кандидатов позволяет оценить и то, как работает новый закон о выборах президента. По нему получают преимущество партии, представленные в Думе: они регистрируют своих кандидатов автоматически, без сбора подписей. Но из трех парламентских партий и одного блока главная – “Единая Россия” - не выставила кандидата вовсе, сплотив свои ряды вокруг действующего президента; две другие – КПРФ и ЛДПР - воспользовались своим правом формально, выставив абы кого; “Родина” фактически тоже не воспользовалась своим правом выдвижения и, погрязнув во внутренних разногласиях, затеяла странную игру с выдвижением кандидата “не взаправду”. Не очень сработал и механизм отсеивания слабых кандидатов с помощью завышенной нормы сбора подписей. Всем кроме двух откровенных аутсайдеров удалось собрать по 2 млн подписей при том, что большинство кандидатов, по данным опросов, и голосов-то столько не набирает. Всего подписей собрано 20 миллионов (вдумайтесь в эту астрономическую цифру – это почти пятая часть всех избирателей страны и треть от числа голосующих!), представлено в Центризбирком 12 миллионов. Не смотря на то, что выбраковка подписей не составляет для ЦИКа особенного труда, пока он своим ноу-хау не воспользовался - впрочем, погрозив Глазьеву и Рыбкину и заявив даже об обнаружении у последнего 26% некачественных подписей.
Нынешние выборы дают пищу и для оценки “управляемой демократии”. Управляема она по-разному. На этапе выдвижения кандидатов Кремль активно подталкивал одних и выталкивал других потенциальных кандидатов. Во время сбора подписей так называемый административный ресурс, всецело контролируемый Кремлем, позволял “держать и не пущать”. На этапе регистрации есть возможность вполне законного произвола. Наконец, на этапе активной кампании есть возможность держать руку на горле, благодаря контролю над государственными СМИ и жестким финансовым ограничениям, которые устанавливают планку на уровне недостаточном даже для региональных выборов. Спрашивается, где будем делать демократию? И когда – в день голосования?
Что же ждет нас после выборов? А ничего, то есть ничего нового. Выборы показывают дефицит публичной политики и политиков, дефицит идей... На либерально-демократическом фланге выборы не приведут - уже не привели - ни к консолидации сил, ни к началу восстановления СПС и “Яблока” после провала на выборах в Думу. Такое восстановление становится весьма проблематичным ввиду введения семипроцентного барьера на следующих думских выборах и отхода местного бизнеса от партий-неудачников в регионах. На левом фланге выборы могут привести к некоторым перестановкам, особенно в случае электорального успеха Глазьева - впрочем, не гарантированного. В гипертрофированном “центре” выборы уже показали весьма ограниченную роль, отводимую Кремлем “партии власти” в лице “Единой России”. “ЕР” - это электоральный, причем думский проект, который, похоже, будут использовать как надувную лодку раз в четыре года, выпуская из нее воздух каждый раз после парламентских выборов.
Комментарий Михаила Делягина
директор Института проблем глобализации
С одной стороны старт президентской кампании был отмечен невиданной толерантностью власти, зарегистрировавшей практически всех. И на самом деле, это приятная неожиданность. Понятно, что это сделано для того, чтобы обеспечить явку, которая была фактически исчерпана интересом к выборам. Явка была угрожающе низкой, то есть, мог повториться странный питерский сценарий, при том, что планка была 25%, а не 50%. Он собственно и сейчас может повториться, но вероятность низкая.
|
